Масло и вино - 2

Масло и вино

(сказка)

Глава 2-я, в которой главный герой пытается понять, чего от него хотят незнакомые ему люди, незаметно для себя включаясь в чужую игру

Маслов, конечно же, был занят поиском ответа на вопрос: “Где я?”. Осмотревшись, он увидел с десяток стариков вокруг себя, а также каменные стены с маленькими окошками, и снаружи, кажется, вечерело. Или рассветало? Деревянные потолки с деревянными столбами подпорок под деревянные балки. Какой-то громоздкий механизм в углу. С круглыми каменными жерновами. Пара металлических кувшинов. Высотой по пояс и в два обхвата в широкой части. Обзор не дал Маслову ответа на вопрос.

• Где я?, - спросил он и обвел глазами стариков.
• В дни цветения священной оливы боги послали нам тебя в помощь”, - подняв глаза в потолок, возгласил старик, говорящий на плохом русском.
• Бог вам в помощь!, - парировал шуткой патетику старика Маслов.

Старик прищурился, вглядываясь за ворот рубашки Маслова, увидел на шее черный шнурок и улыбнулся.

• Господь послал нам тебя по нашим молитвам, - и старик широко православно перекрестился.

Надо бы, конечно, спросить о единственно важном - о месте своего пребывания, но Маслов подумал, что с этим вопросом в важности конкурируют и другие: “Кто эти люди? Чего они хотят от меня? И чем это для меня кончится?”.

• Вы кто такие?, - взял быка за рога Маслов, решив идти напролом, пока в стариках не видно явной угрозы.
• Мы потомки своих предков. Шесть тысяч лет назад здесь процветала минойская цивилизация. Мы собрались, чтобы решить одну важную проблему, - старик, кажется, собирался пуститься в долгое повествование, но Маслову требовалось как можно быстрее определиться со своим положением во всей этой ситуации.
• Что за проблема?, - ускорил он свое продвижение к цели.
• Оливки!, - выпалил старик, и другие старики закачали и закивали головами, подтверждая, то это действительно проблема.
• Ну, оливки! И что? Что с ними такое, что вы это считаете проблемой?, - Маслов старался держать себя под контролем - он много раз зарекался не ввязываться в решение чужих проблем, но попадался в эту ловушку довольно часто.
• Если ты позволишь, о посланник богов… посланник Господа…, - посмотрел на Маслова, - мы расскажем тебе все по порядку. Ведь ты можешь и должен нам помочь. Будь другом! Выслушай нас!
• Другом-то другом, но кто вы такие, кроме того, что потомки этой самой цивилизации?, - этот вопрос был из числа важных. - Вот ты, к слову, кто? Вы не предствились друг другу. Мы не знакомы, а раз так, с чего бы это я могу и должен вам помогать?

Вопросы и предложение к знакомству были адресованы и к русскоговорящему старику, но и о других стариках надо бы знать. Маслов замолчал, ожидая ответов.

• Меня зовут Демис Хрисидис. Я - профессор Ираклионского университета, доктор биологических наук, главный агроном острова, - Маслов непроизвольно присвистнул - старик не тянул на профессора, и больше был похож на крестьянина, а не на главного агронома. - А это - мои товарищи.

Профессор назвал по именам других стариков, среди которых оказались еще парочка профессоров, мэр какого-то местного городка, отставной генерал, отставной полицейский, школьный учитель, местный священник, но почему-то не в облачении, врач-педиатр, художник, фотограф и крестьянин. Просто крестьянин. Маслов насчитал вместе с русскоговорящим профессором двенадцать человек.

• Мы собираемся здесь тайно. В некотором смысле, мы - тайное общество, и собраться вместе нас заставила ситуация, развитие которой грозит миру катастрофой!, - профессор возвысил голос, а его товарищи закачали головами и закачились в поддержку.
• Ну, ладно! Пока все еще ничего не понятно, но прежде, чем я выслушаю эту вашу тайную историю, я все же хочу знать, где я и как здесь оказался?, - Маслов решил не упускать главного.

Главный агроном огляделся вокруг, обвел взглядом других стариков, получил их одобрение кивками голов и сказал:

• Это территория ботанического сада. Мы в старой маслодельне. Как обычно, мы собрались, чтобы обсудить положение дел, и вдруг в дверь что-то сильно ударило. Двое из нас, кто имеет специальную подготовку, решились посмотреть, что случилось. За дверями оказался ты. Возможно, ты шел сюда, но споткнулся на ступеньках, упал, ударился головой о дверь и потерял сознание. Мы внесли тебя внутрь, и тут отец Рафаил догадался, что ты - посланник, и наши молитвы дошли до Господа, - профессор кивнул головой в сторону священника, тот согласно покивал в ответ.

Маслов наморщил лоб. Что-то не укладывалось в его голове. Он так и не понял, где он. Что за остров, о котором говорит плохо говорящий по-русски профессор, судя по фамилии и имени, грек? Что это за люди? Что за ботанический сад? Стоп-стоп-стоп!

Ботанический сад в Москве? Маслов был на этой станции метро оранжевой Калужско-Рижской ветки. Читал пару лекций в социологическом университете. Проходил из метро мимо входа в ботанический сад, видел вывеску… Нет! Что-то не так!

• Погодите-погодите!, - Маслова осенило. - Это не Москва?
• Конечно, не Москва, мой друг! Это же Греция! Остров Крит. Национальный ботанический сад острова, - удивленно пояснил Демис Хрисидис. - Причем здесь Москва? Ты из Москвы? Ну, да. Ты же русский! Всё ясно! Хотя… Ничего не ясно!
• Это не Москва?, - вскричал Маслов. - Как я сюда попал?

В голове что-то крутилось, но никак не складывалось. Греция... Остров Крит… Они собирались с женой в Грецию на майские праздники… Собирались… Маслов не помнил, чтобы они улетели из Москвы и прилетели в Грецию. Может, это оттого, что он ударился головой в дверь этой… маслодельни? Значит, они все-таки прилетели? Маслов не помнил, в каком месте они должны были поселиться. Что это за ботанический сад такой?

• Что это за ботанический сад такой?, - с надеждой вспомнить всё спросил Маслов у профессора.
• Ну, слушай!, - с облегчением, что наконец-то русский готов его выслушать, начал свой рассказ доктор биологических наук профессор Демис Хрисидис.

По словам биолога, на острове Крит сложились уникальные условия для фауны. Здесь может расти практически все что угодно. В местечке недалеко от города Ханья жила семья, довольно богатая. Семейная усадьба славилась большим плодовым садом. Однако так случилось, что загорелся сарай, и весь сад сгорел. Семья недолго горевала. Четыре брата потратились и создали целый ботанический сад, в котором собрали не только местные деревья, кустарники, цветы и прочие растения, но и со всего мира. Сейчас это известный туристический объект. Целый растительный музей под открытым небом. Гиды, смотрители, рабочие, биологи, лаборатории с ботаниками, пчелиная пасека с пчеловодами, маленькие зоопарки с павлинами, индюками, гусями, козами, оленями и прочее. Профессор в ботаническом саду бывает часто. Все знают его. Он, как доктор биологии, курирует исследовательскую работу. Демис Хрисидис неслучайно выбрал местом для сбора своего тайного общества именно ботанический сад. Была и другая причина.

Недалеко от ботанического сада в деревеньке Ано Вувес растет старейшее на планете масленичное дерево, которому, по подсчетам, более трех тысяч лет. Профессор Хрисидис время от времени приезжает в деревню, осматривает дерево, придирчиво расспрашивает назначенного им из местных жителей смотрителя дерева, подолгу стоит, приложив ладони к старому стволу, словно пытаясь найти ответ на вопрос, ради решения которого и собрались его товарищи в тайное общество.

Все, что рассказал профессор было понятно. Хоть как-то понятно. Непонятно было другое. Какое отношение к ботаническому саду, старинному масленичному дереву и тайному обществу имеет он - Маслов?

• А я-то здесь причем, профессор?, - прямо спросил Маслов.
• Как причем? Как это причем?, - забеспокоился профессор Хрисидис. - Ты должен помочь нам! Ты же для того и послан! Так что мы все… Да что там мы - все человечество просит тебя о помощи.

Маслову понятнее не стало. Вот не становилось ему понятее!

• Ну, хорошо!, - решил все же разобраться во всем до конца Маслов. - Рассказывайте о своей проблеме!
• Разумеется!, - обрадованно воскликнул профессор. - Мы должны посвятить тебя в детали сложившейся ситуации.

Остров Крит - родина масленичного дерева. Вернее, именно на острове Крит зародилось получение из оливок - плодов дерева - масла, которое широко известно, как оливковое. На обнаруженных археологами кувшинах, в которые разливалось первое оливковое масло, прочитаны даты, относимые к четвертому тысячелетию до новой эры. Собственно, с торговли оливковым маслом началась эпоха политического освоения окружающего пространства жителями острова, что положило начало самой древней человеческой цивилизации - минойской. История этой цивилизации - отдельная история, но успехам критян завидовали, и остров подвергался завоеваниям. Сначала греками, потом византийцы, потом венецианцы, потом турки Османской империи, потом снова греки, но уже как бы освобождая от турок. Сейчас это греческий остров.

Оливковое масло было первым растительным маслом, полученным людьми. Эффект от употребления в пищу оливкового масла был поразительным. До этого организм человека получал лишь животные жиры, чем люди травили себя нещадно. Оливковое масло растворяло животные жиры, и люди перестали болеть и умирать. Дальше больше! В первых лампах горело оливковое масло. Растирания оливковым маслом лечили болезни. На масло положили глаз служители культа. Вплоть до наших дней оливковое масло горит в церковных лампадах, называясь елеем. Помазание елеем - елеосвящение - одно из христианских таинств. Короче, оливковое масло ценилось на вес золота. С годами ценность оливкового масла не утратилась, а наоборот, благодаря распространению по миру, оливковое масло производится в огромных количествах. Оливковые деревья вывозили с острова, и теперь они растут в материковой Греции, в Италии, в Испании, на Балканах, в Малой Азии…

Маслов слушал, слушал, слушал. Ему было, конечно, интересно. Как на увлекательной лекции. Но при чем здесь он? Как он очутился в этом месте? Что хотят от него эти люди? Короче, все те же важные вопросы так и оставались без ответа.

• Погодите, профессор!, - перебил оратора Маслов. - Проблема-то в чем?
• Проблема…, - профессор остановился, чтобы перестроить план доклада. - Проблема вот в чем. Оливковые деревья плодоносят примерно по триста-четыреста лет. Мы стали замечать, что срок плодоношения оливковых деревьев стал уменьшаться. Сейчас дерево может перестать давать плоды уже после пятого десятка лет возраста. Это во-первых. Урожай оливок собирается в ноябре-декабре в течение всего десяти дней. В этот короткий период собранные оливки содержат масло с самой низкой кислотностью, а именно по этому показателю определяется качество масла. Мы стали отмечать неуклонный рост кислотности масла собранного урожая. Это во-вторых. На снижение урожайности оливковых деревьев и ухудшение качества оливкого масла отреагировали виноделы. На своих симпозиумах они требуют освобождать площади от оливковых деревьев, чтобы посадить на этих землях виноград. Это в-третьих. Все это происходит на протяжении последних трех лет.
• Так-так-так!, - задумчичиво произнес Маслов. - А ничего такого намеренного со строны виноделов вы не обнаруживали? Ну, там… Опыление химией?… Какие-нибудь генетические прививки?... Радиационное облучение?... Электромагнитные поля?... Химический состав почвы, воды, воздуха?...
• Ничего! Ровным счетом ничего!, - с чувством ответил профессор. - Мы проверили все эти версии. Ничего такого не обнаружено! Но мы по-прежнему считаем, что все это дело рук виноделов!
• Надо подумать!, - Маслов и не заметил, как снова попался в ловушку решения чужих проблем.

Профессор Демис Хрисидис удовлетворенно покачал головой и негромко, чтобы не мешать Маслову, этому посланнику думать, тихонько обратился к своим товарищам по-гречески:

• Это действительно посланник! Это тот, кто нам нужен! Он видит суть вещей!

Благополучно пройдя пограничный контроль, Маслов с супругой отыскали свой автобус, и через полтора часа уже заселились в маленькую гостиницу в три звезды, заняв довольно просторный номер с большим балконом, с которого открывался вид на море. Супруги успели на первый ужин. Маслов выпил любимого молока с печеньем. Жена выпила красного вина. В номере перед сном Маслов решил выйти на балкон, чтобы полюбоваться морем и звездами ясного неба. Он шагнул через порог балкона и… ударился лбом в стекло закрытой двери. Он и не видел, когда это жена успела закрыть стекляную дверь. В этот момент один Маслов отскочил от прочного стекла, упал на пол, потерял сознание, пришел в сознание, матернулся, поднялся и стал растирать нарастающую на лбу шишку. В этот момент другой Маслов пролетел сквозь стекло и тоже потерял сознание. Прийдя в себя, Маслов обнаружил себя сидящим за массивным дубовым столом в каком-то подвале с каменными стенами. Вокруг него за столом сидели какие-то люди. Похоже, Маслов ударился лбом о столешницу и набил шишку. Перед ним на столе стоял большой стакан с красным вином.

• Давай-давай!, - услышал Маслов от одного из сидящих за столом. - Не отставай! Пей до дна!
• Чем ты тут громыхаешь?, - строго спросила у Маслова вышедшая из ванной жена. - Ни на минуту тебя оствить нельзя. Давай-ка спать ложись!

Похоже, к двум Масловым добавился третий…

Сергей Александрович Русаков.

4 мая 2017 года.

Остров Крит.

Масло и вино

Масло и вино

(сказка)

Глава 1-я, в которой нравственность главного героя испытывают две греческие нимфы, но он прячется от них в море греческого вина… или в греческом море вина… короче, герой побеждает!

Взлетать пришлось с закрытыми глазами. На время взлета напротив Маслова в своих откидных сиденьях устроились две молоденькие стюардессы. Спиной по ходу движения. Выставив в сторону пассажиров округлые коленки из под коротких красных форменных юбочек.

Маслов скосил глаза на жену, сидящую рядом, потом закатил глаза под потолок и из этого положения смежил веки, придавая лицу умеренно лицемерную благочестивость.

Несмотря на взлетную перегрузку и дискомфорт нарастающего атмосферного давления в салоне самолета, Маслов задремал. Ему приснилось, что он на пляже. Решившись открыть в мае купальный сезон, Маслов зашел в море и поплыл. Удалившись от берега он вдруг ощутил, что вода из соленой превратилась в сладко-горькую и запахла… вином. Посмотрев на свою руку через воду, Маслов увидел, что вода стала прозрачно-красной, как вино. Чтобы окончательно убедиться в своих догадках, Маслов хлебнул морской воды и почувствовал вкус настоящего вина. После второго глотка Маслов сделал третий и с ужасом понял, что продолжает глотать, не останавливаясь. Он стал тяжелеть, погружаясь в глубину, пытался удержаться на плаву, но стал тонуть, не переставая делать глоток вина за глотком. Понимая, что если он не перестанет пить вино, то погибнет, Маслов огромным усилием воли сомкнул зубы и губы, сделал несколько широких гребков руками, выплыл на поверхность и глубоко вдохнул воздух.

• Возьми мне красного вина!, - прокричала Маслову в ухо сквозь шум самолетных турбин жена.

Маслов подавил спазм и громко икнул. Перед женой на откидном столике устроился пластиковый стаканчик с красным вином, источая запах алкоголя, который еще стоял в горле после погружения в море вина. Не сумев связать в голове требование жены с вином, уже имевшимся в стакане, Маслов глупо посмотрел ей в глаза.

• Не понял?, - и жена демонстративно закатила глаза. - Возьми себе стаканчик красного вина и отдай мне.

Маслов кивнул с облегчением - всего лишь попросить у стюардесс вина для жены. Его никто не заставляет пить. Ужас продолжения сна наяву отхлынул. Маслов заулыбался. Он снова полюбил жизнь и ощутил в крови прилив эндорфинов, как… после стакана красного вина.

• Ты чего такой… блаженный?, - подозрительно уставилась в глаза Маслову жена. - Ты, часом, не пьян?

Маслов замотал головой. Нет! Он не пьян, но ему хорошо. Только что удалось остановить себя и спасти свою жизнь. Еще бы не радоваться? Может, замотал головой слишком энергично, из-за чего жена пока не избавилась от своих подозрений, но Маслову не было обидно. Он давно уже не пьет и, вопреки расхожему мнению, вовсе не тоскует по выпивке. Хотя… Ведь приснилось же ему? Вот только что. Он снова замотал, закрутил головой, отгоняя от себя винное наваждение.

• Смотри-ка, как наш святоша развеселился!, - по гречески сказала одна стюардесса другой.

Они знали коварную особенность их служебных сидений и часто затевали с пассажирами-мужчинами соблазнительную игру, посверкивая чулками, уходящими от коленок в бездну. Однако старик стойко не разомкнул глаз до завершения набора высоты. Наверное, сумасшедший. Стюардессы переглянулись и решили приглядывать за странным пассажиром. Психи на борту - всегда проблема.

Чтобы не скучать, пока жена дегустирует греческое вино, и чтобы перебить исходящий от вина пьянящий аромат, Маслов попросил у стюардесс кока-колу. С этим напитком всё понятно. Экстракт пахучей травы, краситель, немного кофеина и много-много сахара, а сахар - это энергия. Пузырьки углекислоты приятно пощипывают горло, создавая иллюзию утоления жажды. Ну, и в завершение прекрасной картины - отрыжка. Кайф! Разве сравнится вино с напитком американских богов? Вот и наш родной квас являет собой что-то очень родственно близкое. Напиток родных богов.

На столик перед Масловым легла картонная коробка с упакованной в целлофановые пакетики едой. Бортовое питание. В упаковке с колбасой зеленело яичко оливки. Маслов попробовал на вкус - гадость! Наверное, оливки кладут среди еды как символ Греции. В каждой стране есть какой-то национальный продукт, дающий и промысел, и рабочие места, и славу среди других народов. В Греции это оливковое масло и вино. В Америке кока-кола. Маслов остановил составление рядов национальных продуктов, дойдя до своей родины. Накатила волна предрвотного спазма от ярких обонятельно-вкусовых картин водки и самогонки. Маслов закусил воспоминания надкусанной оливкой, и ему полегчало.

Стюардессы-гречанки не оставляли своего куража, энергично наклоняясь на виду у Маслова. То вырезом блузки, то обтянутой юбкой. Маслов вздохнул и уставился в иллюминатор. Самолет начал снижаться, и взгляду открылись блестящие просторы Средиземного моря с бесчисленными островами.

Чета Масловых летела в Грецию. На остров Крит, где они проведут короткий отпуск сдвоенных майских праздников. Греция полюбилась Маслову еще с первой поездки, когда он, выйдя на пенсию, впервые вырвался за границу, и не в служебную командировку, а сам по себе и абсолютно свободный. Пограничник в кабинке пункта погранконтроля прочел что-то на экране своего служебного компьютера, улыбнулся и еле заметно кивнул. Хорошо хоть не козырнул!

Море внизу под самолетом греческих авиалиний искрилось, как чешуя большой рыбины. В крови снова заиграли эндорфины, накрывая волной эйфории. Нужно сдерживаться и не показывать своего удовольствия слишком явно. Стюардессы и так заприметили его. Кто их знает, чем он привлек их внимание? Не красавец, не молод, не мачо. Значит, что-то еще. Может, он просто чем-то смешон. Жена прямо ему об этом говорит, сравнивая с великим комиком Савелием Крамаровым.

Две девчонки в красных форменных юбочках и блузках снова приступили к испытаниям старика на прочность нравственного духа, нацелив на него боеголовки своих округлых коленок. Однако Маслов - стойкий боец за нравственность, победил искушение и снова закрыл глаза, да так и приземлился в аэропорту города Ираклион греческого острова Крит.

Самолет задрожжал, завибрировал, затрясся от соприкосновения со взлетно-посадочной полосой. Пассажиры привычно напряглись, ухватившись за поручни кресел, потом дружно расслабились, заулыбались, заоглядывались друг на друга - пора ли уже начинать аплодировать мастерству летчиков? Недружно решившись, разрозненно похлопали в ладоши. Не наша все-таки это традиция. Как индейка в день благодарения.

Наши пассажиры - это наши. Самолет еще катил к месту стоянки, а пассажиры повскакивали с мест, застучали крышками багажных отсеков, заголосили. В этот момент самолет прилично тряхнуло на какой-то кочке, отчего по салону прошла волна синхронных движений тел пассажиров - как водоросли от волны.

Маслов увидел, как из багажного отделения подвинулся от толчка самолета пластиковый чемодан, закачался, нащупывая равновесие, и не найдя его решил падать вниз. Маленькая девочка внизу увлеченно вертела в маленьких пальчиках оливку, наверное, сохраненную из упаковки с колбасой набора бортового питания.

• Аннушка!, - только и успела крикнуть ее бестолковая молодая мамаша, набиравшая на мобильном телефоне успокаивающую родственников эсэмэску.

Отстегнув ремень безопасности, из своего кресла вылетел в стремительном броске пенсионер Маслов. Он вытянул руку, казалось, даже удлиннил ее, схватил падающий чемодан за ручку, рванул на себя, потянул, выгнулся в пояснице, выводя чемодан из области столкновения с маленькой головкой девчушки, открывшей рот от изумления. Оливка выскользнула из ее пальчиков, упала на ковровую дорожку в проходе между рядами кресел и покатилась в строну Маслова.

Пытаясь сохранить равновесие в этой непростой стремительной ситуации, Маслов сделал шаг назад и… наступил на подкатившуюся кстати оливку. Сдавливаясь под ботинком Маслова, оливка выделила из себя порцию масла, смазанная подошва скользнула по косточке, и Маслов начал падение, продолжая тянуть чемодан на себя. Он упал удачно - вдоль прохода. Уже лежащему, ему на грудь приземлился чемодан. Действительно тяжелый.

От удара головой об пол Маслов, кажется, потерял сознание, но крики и гвалт возбужденных происшествием пассажиров заставил его очнуться. Маслов поднялся с пола, отряхнулся, смущенно поулыбался и покивал мамаше спасенной им девочки. Вместе с женой он двинулся на выход к трапу.

От удара головой Маслов потерял сознание и через какое-то время очнулся от шума голосов. Открыв глаза, Маслов увидел над собой лежащим лица каких-то стариков, говорящих на гортанном, наверное, греческом языке. Повертев головой, Маслов обнаружил себя лежащим на каменном полу какой-то старинной постройки с каменным стенами и деревянным старинным потолком на деревянных подпорках.

С момента, когда Маслов пришел в себя после потери сознания от удара головой об пол в салоне самолета, их было двое. Один Маслов, который покорно продвигался к трапу вслед за своей строгой женой. Второй Маслов сидел на каменном полу какой-то старинной мастерской в окружении стариков с удивленными и ошеломленными лицами.

• Вечно ты лезешь, куда тебя не просят!, - ворчала на Маслова жена, хотя ей было немного жалко мужа, ударившегося головой.
• Кто ты такой и как здесь оказался?, - спросил на плохом русском один из стариков, протиснувшись через своих товарищей к Маслову.

Вы скажете, что это невозможно? А не было ли с вами такого, что вас окликают окружающие: “Эй! Ты где? Ты с нами?”. Это значит, что вас застукали в тот момент, когда вы одновременно были где-то еще. Вот и с Масловым приключилось что-то подобное.

Сергей Александрович Русаков.

3 мая 2017 года.

Остров Крит.

Скворечечник

Скворечечник

(сказка)

В эту историю мало кто верит. Все считают ее выдумкой. Однако если что-то случается не часто, то всегда кажется, что это невозможно. Ходить по воде или взлетать вверх человек не может - законы природы не позволят, но время от времени кто-то ходит по воде и кто-то возносится в небеса. Значит, не все законы известны людям. Кто-то знает и летает. Это необычные люди.

Бывает, какому-нибудь городку повезет, и он может похвастаться своим сумасшедшим. В районном центре Птичное был такой. Как и все сумасшедшие, он был бомж бомжом. Может, чуть поприличнее одетый, не в рванье, да еще не одутловат лицом, как бывает у конченных алкоголиков - говорят, он совсем не пил. А вот взгляд его был по-настоящему безумный, отчего никто не сомневался, что он сумасшедший.

Для такого диагноза достаточно было бы его образа жизни - жил он на окраине в погребе старого развалившегося домика на заброшенном участке, заваленном всяким хламом, среди которого преобладали дощатые ящики стеклотары. В них-то все и дело. Наш сумасшедший разбирал ящики на досочки и делал из них скворечники, и потому приклеилось к нему прозвище “Скворечечник”.

Небесный лифтёр

Небесный лифтёр

Парочка скворцов пролетела перед стеклом и уселась на заборе.

Что? Уже? Скворцы прилетели?

Скворцов шевельнул рычажком, и дворники счистили пару белых пятнышек, только что упавших на лобовое стекло. Скворцы отбомбились. От радости, наверное. Весна во всём.

В окошке мансарды жена помахала рукой, провожая мужа. Она делает это всякий раз, когда Скворцов садится в машину и прогревает двигатель, перед тем как ехать на работу.

Скворцов сегодня едет на работу, несмотря на субботний день и личный праздник. День рождения. Пятьдесят пять лет. Говорят, с этой даты юбилейными становятся пятилетние отрезки жизни. А что? Разумно! Кто его знает, всякий ли дотянет до очередного десятилетнего рубежа?

Живите правильно и будьте счастливы!

Живите правильно и будьте счастливы!

(вагонная сказка)

Поезд еле заметно тронулся, покатил по рельсам и скоро разогнался до обещанных двухсот двадцати километров в час. “Сапсан”. Поездки на скоростном поезде стали привычными и приятными - целых четыре часа пребывания наедине с собой. Хочешь - спи, а хочешь - просто сиди и думай о том, о сем.

Перевалив через пятидесятилетний рубеж, люди вдруг обретают  интерес к тому, что осталось позади, а думать о будущем больше не хочется. Становится грустно. Новую жизнь не построишь, а старая получилась, как есть. Впереди замаячил финиш, к которому не торопятся, но шага не сбавишь. Вот и получается, что вся жизнь позади.

То ли это связано с возрастом, то ли это его личная особенность, но воспоминания крутились в голове Фёдора Михайловича, как кадры киноленты. Некоторые фильмы он смотрел с удовольствием, наслаждаясь детской яркостью окружающего мира, большими деревьями и глубокими речками. Неприятные воспоминания заставляли Федора Михайловича горько морщиться, запускали бесконечные монологи оправдания и безуспешные попытки сыграть свою жизнь иначе, но это, конечно же, невозможно.

• Пропустите, пожалуйста!, - сосед у окна спас положение, кинолента остановилась, в кинозале зажегся свет, и Федор Михайлович с облегчением вынырнул из воспоминаний.
  

Богородица и помидоры (аудиорассказ)

Верь или не верь!

Верь или не верь!

(взрослая сказка)

Иван осторожно повернул в запястье одну руку, потом другую - привязаны крепко. Бойцы все же заметили его движения.

• Ты чё там руками крутишь, - осклабился золотозубой улыбкой один из бойцов и ударил монтировкой по лучевой кости левой руки привязанного.

Боль, нестерпимая боль пронзила мозг, и потому Иван не закричал, а застонал, теряя сознание.

• Тихо, ты!, - рявкнул главарь - низкорослый и плотный, похожий больше на бизнесмена или чиновника - Руки-то ему не ломай! В руках-то всё и дело!

Он подошел к Ивану и пошлепал его ладонью по щекам, приводя в сознание. Иван разлепил слипшиеся от засохшей крови глаза и мутно посмотрел на собеседника. Тот в упор разглядывал Ивана с каким-то пытливым интересом, как юный натуралист.

• Как ты это делаешь?, - задал уже в который раз один и тот же вопрос главарь и склонил голову вбок.
• Да мошенник он! Кидала! Ловкость рук, и все дела!, - подал снизу голос Саня и захлебнулся от очередного удара тяжелым ботинком по голове.