Глава 1-я, в которой выдвигаются версии о некоторых исторических событиях и персонажах истории, а главный герой обнаруживает детский страх высоты, любовь к книгам и особенную силу в обращении с людьми
Ноябрь. Последний месяц осени. Ноябрьские праздники.
Раньше в начале ноября отмечали самый главный праздник - День Великой Октябрьской Социалистической Революции. На Красной площади Москвы устраивали парад войск и шествие трудящихся. Потом этот праздник отменили, но привычка у людей осталась, и теперь в начале ноября по-прежнему отмечают праздник. Правда уже без парада и повод совсем другой. В истории отыскался подходящий случай - Россия победила Польшу в войне, факт которой признают не все историки. Однако памятник героям той войны есть, и не где-нибудь, а на Красной площади.
«Гражданину Минину и князю Пожарскому - благодарная Россия в лето 1818 года», - прочел на постаменте Боголепов. Сегодня он пришел сюда за воспоминаниями, впечатлениями и размышлениями. Любил он это дело - погулять вот так одному. Среди праздно гуляющих людей. Праздник все-таки.
Привычно оглядывая окружающее его, словно делая панорамную съемку, Боголепов перевел взгляд на собор Василия Блаженного, возвышающийся, как декорации, сразу за памятником. Говорят, в этом соборе целых семь церквей, но что это значит, он не знал. Нужно посмотреть в «Википедии».
Повернувшись еще он осмотрел кремлевскую стену от Спасской башни вправо. Только сейчас он обратил внимание на некоторые очевидные странности. Во-первых, здание Сенатского дворца - то самое желтое, над зеленым полукруглым куполом которого развевается флаг, и как раз там под куполом кабинет Президента, построено так близко к кремлевской стене, что окна нескольких нижних этажей, наверное упираются прямо в стеновые кирпичи. А может, там и вовсе нет окон. Кто же это так построил и для чего?
Во-вторых, великий пролетарский вождь, до сих пор покоящийся в Мавзолее, оказался снаружи Кремля. Православные традиции запрещают хоронить «проблемных» людей по-людски - на общем кладбище. Внутри же православных территорий, огороженных от мира, хоронили только святых или особо заслуженных людей. Кто-то же не пустил Ленина внутрь?
В-третьих, место захоронения других советских вождей и видных государсвенных деятелей под кремлевской стеной тоже оказалось вне Кремля, да еще и «прикрыто» елками, согласно еще более древним языческим традициям. Считается, что елочные иголки, подобно магнитам, собирают и удерживают на себе всякую потустороннюю нечисть, которая любит собираться на кладбищах. Кто-то и об это не забыл. Кто же это?
Честно говоря, Боголепов не любил Красную площадь, считал это место суетным, помпезным и даже в чем-то неприятным. Однако в молодости, уезжая работать за границу, символически отметился, дождавшись боя курантов на Спасской башне. Все-таки не турпоездка - Родина посылала.
В отличие от большого числа людей своей эпохи, Боголепову не привелось побывать внутри Мавзолея, и сейчас он считал, что ему с этим повезло. По-настоящему не известно, что за магию затеяли с этим то ли египетского, то ли вавилонского, то ли китайского, то ли мексиканского типа семиярусным культовым сооружением.
Повернувшись еще раз Боголепов увидел красную махину государственного исторического музея и вспомнил, что как-то раз он был там внутри - на втором этаже в День Победы устраивали штаб парада войск. Наверное, и в парадах есть какой-нибудь сакральный смысл.
Еще один поворот, и, наконец-то, приятное глазу - ГУМ. Государственный универсальный магазин. С ГУМом Боголепова связывали глубокие детские воспоминания. Мороженое в вафельном стаканчике, газировка из большого железного шкафа-автомата, магазин игрушек и фонтан на второй линии.
Невольно стараясь избавиться от гнетущего впечатления Красной площади - шутка ли: и кладбище, и место казней, - Боголепов поспешил в ГУМ. Это другой мир. Сразу за вращающимися дверьми с Боголеповым произошло то, что называется «переключением тумблера» - совсем иное настроение. Правда, концентрация объектов, вызывающих ностальгию, в ГУМе совершенно неравномерна. Ларьки с мороженым и «Гастроном №1» на первом этаже, а также «Столовая №57» на третьем этаже третьей линии.
Эта столовая - совершенно особое место, воссоздающее атмосферу и вкус давней советской поры. Определенно и здесь не обошлось без магии. Классические ленинградские рассольники, котлеты по-киевски и макароны по-флотски. В столовой стоит железный автомат, наливающий в стакан газировку с сиропом «Дюшес», а соки наливают из стеклянных конусов через краник внизу.
За всю эту гастрономическую прелесть Боголепову приходилось платить болезненную и неприятную плату. Он страшно боялся высоты, причем не просто высоты, как таковой, а только если это это связано с лестницами и перилами. Подойти к перилам галереи третьего этажа ГУМа, чтобы посмотреть вниз на пол первого этажа, было для Боголепова совершенно немыслимо.
Ступив на ступеньку эскалатора, поднимающего людей на третий этаж, Боголепов ухватился за перила обеими руками, зажмурил глаза и замер. Преодолев первый рубеж, он с ужасом готовил себя к следующему.
В столовую всегда стоит очередь, и хвост этой очереди выходит на узкую галерею с перилами. Стоять вместе со всеми в очереди вблизи перил, Боголепов не смог бы, поэтому он остановился на допустимом для себя расстоянии, докричался до последнего в очереди человека и сообщил, что он за ним. Теперь Боголепов прошел внутрь столовой и стал ждать приближения своей очереди. Иногда ему приходилось объясняться с людьми, почему он не стоит вместе со всеми, и его жалели за его высотобоязнь.
Борщ, макароны с котлетой, «оливье» и стакан компота из сухофруктов произвели свое впечатление, и Боголепов был счастлив. Уходить из столовой не хотелось, но вокруг в поисках свободного столика бродили люди с подносами в руках, и Боголепов, нехотя, двинулся на выход.
Если бы он вышел из ГУМа сразу под столовой, то пройдя по Ильинке, вышел бы к метро «Китай-Город», но он вышел в другую сторону, и пошел к метро по Никольской. А зря. С этого выбора пути все и началось.
Эх! Нужно было идти к метро по Ильике. Никольская, по которой сейчас шагал Боголеповов, вела его туда, куда ему совершенно не хотелось - на Лубянскую площадь. Все, что было на этой площади хорошего - магазин «Детский Мир» - был на реконструкции, прячась строительной сеткой от мрачных массивных зданий, обступивших площадь. В прежние времена посреди площади возвышался памятник первому начальнику грозной организации, оккупировавшей старинные здания сразу после революции. Во время следующей революции памятник снесли. Ленина в его мавзолее оставили, а памятник его верной руке Дзержинскому не пощадили. Однако дело его по-прежнему живет и побеждает, меняя поколение за поколением носителей холодной головы, чистых руки и горячего сердца.
Опасаясь наплыва воспоминаний, Боголепов спасся в подземном переходе, ведущем на другую сторону площади. Теперь он решил пройтись пешком по Мясницкой до метро «Тургеневская» все той-же своей оранжевой ветки. В ларьках перехода то тут, то там лезли в глаза поделки со знакомой символикой - щит и меч. Наверное и этот геральдический артефакт не обошелся без мистики.
Поднявшись наверх, Боголепов сразу выцепил взглядом то, что всегда было предметом его интереса, любви и душевного подъема - книги. На тротуаре на развернутых газетах, постеленных прямо на асфальт, лежали книги. Старые книги, не спеша прочитывая названия которых и оглядывая их обложки, а в некоторых случаях поднимая книги с земли, чтобы перелистать, Боголепов чувствовал особым чутьем. Правда, сейчас среди книг не было тех, что обладали какой-то связью с Боголеповым, но занятные все-же попадались.
«Минин и Пожарский. Библиотека красноармейца. Воениздат. 1939 год». Полистав потрепанную, размером с ладонь брошюрку, всего-то в тридцать листочков, Боголепов оценил профессиональную эксплуатацию истории войсковыми политработниками. Это племя, хорошо знакомое ему по армейской службе, всегда вызывало в нем какие-то недружественные чувства.
Войсковые офицеры всегда выделяли замполитов в особую касту, которая в неофициальном рейтинге авторитета находила свое место даже ниже, чем у тыловиков. А брошюрку нужно бы прочесть на досуге, например, в метро. Хотя бы из интереса к причинам странного праздника «День народного единства».
Ну, да, как раз тогда, в тридцать девятом Красная Армия вошла в Польшу, чтобы присоединить к молодой революционной стране Западную Украину и Западную Белоруссию. А вторая мировая уже шла почти месяц. Теперь понятно назначение этой замполитовской брошюрки - красноармейцы должны были понимать обоснованность своего участия в захвате новых территорий. Однако думать о политике вовсе не хотелось, и Боголепов вновь подхватил волну хорошего настроения.
Дальше по ходу его движения начинался, поскольку имел большую протяженность, книжный магазин «Библио Глобус» - пожалуй, самый большой и самый главный книжный магазин столицы и страны. Обилие книг по всем тематикам, стулья и столики между книжных полок, кафе в подвале, творческие встречи с писателями сделали когда-то это место любимым для Боголепова. Но почему-то после увольнения в запас эта любовь стала слабнуть, и Боголепов все реже бывал здесь. Сейчас он решил зайти, чтобы просто узнать о переменах.
Сразу за входными дверьми Боголепов о таких переменах узнал. При проходе через рамки турникета зазвенел звонок и замигала красная лампочка. К Боголепову двинулся охранник, в котором был немедленно и безошибочно распознан знакомый типаж. Если бы это был охранник из бывших военных или милицейских, Боголепов тоже определил бы это, но действовал бы просто и спокойно. Этот же охранник был из других бывших - близость Лубянки оказалась не случайной.
Для себя Боголепов считал совершенно немыслимым, отслужив свое, устроиться в службу безопасности или охрану или что-то подобное, что он сам называл «Встать к шлагбауму!». Это было бы ниже его достоинства. Уж лучше жить на пенсию и перебиваться разовыми лекциями в вузах, чем вот так. Да и шли в охрану уж точно не асы контрразведки.
Спешивший к Боголепову охранник был ярким образцом такого типажа. Это «развязало» руки Боголепову - такого случая он упустить не мог. Тем более ситуация проходила под грифом «Они первые начали!».
Боголепову вспомнилась поговорка «Солдат ребенка не обидит!», и он решил помнить о границах допустимости в применении силы. Оставаясь неподвижно стоящим, он мысленно подался назад, а затем, также мысленно рывком подал себя вперед навстречу охраннику. Тот словно налетел на невидимый столб и отлетел, падая на пол. «Это еще цветочки!», - ухмыльнулся Боголепов. Придя в себя, охранник снова ринулся на Боголепова.
«Какой же он простой!», - уныло подумал Боголепов. - «И по таким будут судить об органах госбезопасности!». На этот раз, продолжая оставаться неподвижным, Боголепов мысленно бросился вглубь магазина, как если бы хотел убежать от охранника, и тот метнулся за фантомом, но скоро остановился, увидев странного покупателя по-прежнему неподвижно стоявшим возле рамки турникета.
В этот момент Боголепов с удивлением заметил перемены в охраннике - он будто повзрослел. Движения охранника стали плавными и точными - кошачьими. «Ах так!», - забеспокоился Боголепов, не собираясь проигрывать. - «На тебе, чего не ждешь!».
Однажды, стоя в ожидании пропуска в одно важное заведение на Старой Площади, Боголепов увидел в холле своего любимого артиста. Тот, изнемогая от ожидания, в голос, свой актерский голос, вознес к сводам старинного здания: «Обидели юродивого! Отняли копеечку!». Прапорщик на проходной аж присел, от того, как его придавило. Да и самому Боголепову досталось заодно от этой мощи. «Вот это силища!», - подумал с восхищением он, приходя в себя.
Боголепов скривил лицо, сделал его плаксивым, увлажнил глаза. Он хотел процитировать из «Бориса Годунова» буквально фразу нищего, но посчитал это кощунственным плагиатом, и предложил свое:
- Вот так старика, ветерана, инвалида обидит всякий, наделенный властью!
Это он специально в конце добавил, чтобы расслабить охранника перед завершающим ударом.
- А вот так отец твой будет унижен каким-нибудь негодяем?
В этой фразе была еще и непреодолимая логическая ловушка.
Увидев, как «завис» охранник, Боголепов вдруг пожалел его и «сбросил пар». А зря. Охранник словно снова пришел в себя и продолжил движение, без сомнения, с целью задержания нарушителя порядка.
Боголепов настрожился, но понял, что происходит, и еще раз поменял тактику... Он затараторил, перечисляя на одном тоне буквально каждый свой шаг и каждый свой взгляд по дороге от Красной Площади во всех мелких подробностях и деталях.
Боголепов знал, что произойдет и ждал этого, как рыбак ждет поклевки в прикормленной заводи. Охранник повелся на банальную перегрузку информацией. Транс, однако. И Боголепов довольно улыбнулся. Но...
Охранник вновь нашел в себе силы, освободился и от этого хитрого приема, чем вызвал невольное уважение Боголепова: «Вот не бросил бы ты службу, стал бы отличным профессионалом!».
Из-за минутной сентиментальности Боголепов чуть не пропустил удар охранника. Тот больше не воспринимал странного старика, как случайного посетителя.
«Блин! Спецназ!», - поздновато оценил статус ситуации Богомолов, но все же, успел - вдохнул воздух полной грудью, нарисовал в своем воображении нужные картины и выплюнул их из своей головы навстречу охраннику из спецназа.
Тот осел, упал и отключился. На мгновение Боголепову стало жалко этого хорошего, надежного, сильного парня, но... Бой есть бой!
Уже собираясь оказать упавшему на пол охраннику первую медицинскую помощь, бувально наклонясь над ним, чтобы проделать восстанавливающие сознание процедуры, Боголепов услышал голос из ожившей рации на поясе охранника:
- Серега! Что ты творишь!? Это же пацаны еще совсем! Что ты над ними издеваешься?
Голос слышался из рации, но к нему уже добавился живой - с лестницы спускался легко узнаваемый давнишний товарищ Боголепова. Тоже в черном костюме, как и охранник, и тоже с рацией.
- Игорь! Друг ты мой!, - искренне, без бутафории раскинул руки Боголепов.
Лет десять назад Боголепов был командиром Игоря. Они обнялись.
- Ты прости меня! Это твой?, - показал на лежащего охранника кивком головы Боголепов. Он уже догадался, что Игорь здесь не просто один из охранников.
Боголепов хотел продолжить приведение охранника в чувство, но Игорь остановил его жестом, отдал короткие команды по рации, и двое таких же сильных парней сбежали по лестнице, подняли потерпевшего и увели его.
- Зря ты так!, - с укоризной заметил Игорь. - Он тоже воевал.
Боголепову стало по-настоящему стыдно. Стараясь, как-то загладить вину, он спросил:
- Ты обедал сегодня? Давай я тебя покормлю!, - в этом прозвучала настоящая забота. На войне принято интересоваться тем, покормлены ли твои подчиненные или даже случайные люди, с которыми сводит фронтовая судьба.
- Пойдем ко мне!, - покачал головой Игорь.
В его кабинете за чашкой растворимого кофе Боголепов узнал, что Игорь действительно работает начальником охраны, хотя ездить на работу приходится из очень дальнего Подмосковья. Стараясь не обидеть друга своим отношением к охране, Боголепов осторожно расспросил о том, какими путями носила Игоря судьба после увольнения. Задал свои вопросы Боголепову и Игорь.
- А иди ко мне работать!, - вдруг неожиданно предложил он Боголепову.
Боголепов виновато улыбнулся, даже положил свою ладонь поверх руки Игоря, чтобы как-то сгладить свой ответ.
- Ты же знаешь, что я тебе отвечу!
- А ты не спеши отказываться!, - с напором продолжил Игорь. - Нам нужны такие!
- Какие такие?, - переспросил Боголепов, помнимая, что просто отбивается от предложения, которое никогда не примет.
- Опытные..., - ответил на вопрос Игорь, и было бессмысленно продолжать игру в вопросы и ответы.
- Игорь! Пойми! Я никогда не пойду в охрану, и тебе я прощаю это только потому, что знаю тебя..., - Боголепов замолчал, словно что-то вспоминая.
- Зарплата хорошая!, - эта реплика Игоря вызвала улыбку Боголепова, он понимал старания друга.
Вдруг Игорь заговорил с жаром:
- Ты не знаешь всего! Да и я не могу тебе всего сказать, но все мы здесь не случайно. Есть одна специальная задача, которую нас назначили решать..., - Игорь замолк, будто определяясь, можно ли продолжить раскрытие какой-то тайны.
Игорь достал из кармана пиджака мобильный телефон, быстро отыскал в его памяти какой-то номер и позвонил.
- Товарищ, генерал!, - начал разговор Игорь, но вдруг остановился отвел телефон от уха и включил его на громкий звук.
- Сергей Алексеевич!, - услышал Боголепов знакомый голос. - Игорь сделал тебе предложение - считай, что это мое предложение.
- Василий Семенович!, - я рад слышать ваш голос и рад, что не забыли пенсионера. - Наверно, я чего-то не знаю, не понимаю, из-за чего должен стать охранником.
- Все дело в том, что и от чего охранять, - туманно начал генерал. - Можешь зайти ко мне завтра?
- На Лубянку?, - переспросил Боголепов.
- На Лубянку, - похоже генерал улыбался. - Я закажу пропуск. Не забыл еще, где бюро пропусков?
- Не забыл, - кисло отозвался Боголепов. - Кажется, судьба втягивала его в какую-то историю.
- Я тебе завтра сам расскажу, что это за история такая, и почему нужна твоя помощь, - коротко продолжил генерал. - Твоя помощь нам понадобится всего на месяц, и чем скорее ты подключишься, тем лучше.
Боголепов хотел отшутиться, уточнив, кому это лучше, но не стал. Генерал попрощался и отключился. Боголепов смотрел на улыбающегося и довольного Игоря.
- Что за дела, Игорь?, - с интересом разглядывал друга Боголепов.
- Завтра все сам узнаешь, а пока - некоторые технические условия. Заступаешь сегодня в ночь. Дежурить будешь по ночам. Дома скажешь... придумаешь сам. Днем будешь отсыпаться дома. Форма одежды... Есть армейский камуфляж? Найдем!, - Игорь замолчал, собираясь с мыслями.
Все это было так неожиданно, что Боголепов продолжал молчать, разглядывая физиономию друга.
- Что, вот так уже в ночь заступать на дежурство?, - спросил Боголепов, понимая, что он еще не дал своего ответа.
- Ну, можешь съездить домой, поесть, собраться, наврать что-нибудь, оставить записку, позвонить родным..., - Игорь был собран и практичен. - Да, Сергей... Хочешь узнать, какая зарплата?
Боголепов посмотрел на друга с интересом, и тот с интригой в голосе назвал цифры. Это вызвало у Боголепова еще больший интерес к происходящему:
- За что так много платят? И кто?
- Завтра все узнаешь...
7 ноября 2014 года.
Москва.
Комментариев нет:
Отправить комментарий