Бывает, действия человека кажутся совершенно нерациональными, не имеющими объяснения. Однако у человеческого поведения всегда есть причины. Просто некоторые из таких причин остаются вне поля наших знаний о мире.
Степан Андреевич любил море. Да и просто любые водоемы типа прудов или водные артерии вплоть до ручьев. Подходя к береговой черте, разделяющей земную и водную среды, он испытывал особое чувство - его тянуло к воде, а может быть, даже в воду. Он мог часами сидеть на берегу и смотреть на застывшую в штиле, протекающую мимо или набегающую волнами водную материю.
В то же время, Степан Андреевич категорически не принимал общепринятого формата возлежания у воды с периодическими окупаниями. Уж больно это все напоминало кадры из телепередачи «В мире животных», знакомящих людей с образом жизни тюленей, морских котиков и морских слонов. Пляж, заполненный этими морскими млекопитающими, один в один похож на людской где-нибудь на морском курорте.
Хоть какой-то причиной, объясняющей многочасовые ежедневные возлежания на пляже, могло бы стать одновременное присутствие в одном месте голых мужчин и женщин. В приложении к себе Степан Андреевич считал бы эту причину чем-то близким к извращениям, и потому сегодняшней причиной того, что, сделав заплыв за буйки, он остался на пляже, были наблюдения за людьми в попытках найти ответ на вопрос: «Зачем они здесь?».
Разумеется, одних только наблюдений для решения исследовательской задачи было бы недостаточно, и Степан Андреевич стал привычно и с удовольствием размышлять, прикладывая к наблюдениям усилия пытливого ума.
Аналогия с морскими животными, хоть и избитая, но все же достаточно привлекательна, чтобы начать хоть с чего-нибудь. Если верить биологам, то все эти киты-дельфины, сирены, ластоногие прошли трудный путь из воды на сушу и обратно в воду. Что-то не понравилось им на земле, и они вернулись.
Да и кому понравятся вдруг придавившая к земле сила тяжести, и ограничение в перемещении - в воде можешь двигаться во все стороны, а на суше только на плоскости, за исключением, разумеется, птиц. Аналогий проявляется множество. Например, то, что испытывает новорожденный, который до этого плавал и не дышал, вдруг вдыхает в себя обжигающий кислород и теперь может только лежать и орать.
Физиология напоминает нам об отношениях с водой вообще и морем в частности. У нас и кровь-то соленая, потому что пресную воду мы узнали гораздо позже, чем морскую. И плавать мы умеем без обучения, потому что уже плавали раньше, и генная программа плавания осталась с нами навсегда.
В нескольких японских горных озерах, подогреваемых вулканическими гейзерами, до сих пор по шейку в воде сидят обезьяны, спасаясь от морозов: в воде-то всегда не ниже нуля по Цельсию. Да еще и молюски-ракушки - эти вкусные и питательные морепродукты - всегда под ногой. Нащупал ножкой, нырнул, достал и съел. И тепло, и сытно.
Степан Андреевич вспомнил, как он в своем деревенском детстве с такими же пацанами ловил раков или налимов, отыскивая чувстительными ножками их норы. Опасность быть прихваченным за пальчик ноги клешней рака только подогревала азарт. Раки, сваренные в котелке на костре, были хороши.
Вспомнилось детство, вспомнились и детские книги. Замечательная книжка «Человек-амфибия» была любимой, а фильм по книге - культовым для всех его сверстников, конкурируя только с фильмами об индейцах, пиратах, путешественниках и партизанах-разведчиках.
Ихтиандр или в переводе рыбо-человек тоже вышел из воды и вернулся в воду. Вся идея романа сводилась к мысли о том, что в море хорошо, и нужно нам всем возвращаться. Акваланги, подводные лодки и батискафы - все это наши попытки вернуться или испытать давно забытое чувство комфорта от пребывания в водной среде.
Степан Андреевич обозрел взглядом изгибающееся побережье большой морской бухты и нашел еще одно подтверждение своим гипотезам. Вдоль берега тянулись деревушки одна за другой. Люди вышли из моря, но так и остались возле бывшего родного дома, боясь удаляться от него. А те, которых жестокая цивилизация все же удалила от моря, возвращаются к нему и лежат на пляжах, чтобы по первому же безотчетному зову сердца погрузиться в воду.
Если фантастически пофантазировать, то не исключено, что какие-то люди взяли да и по-настоящему вернулись в море или в пресную воду рек и озер. Откуда тогда все эти истории о русалках, сиренах и водяных? Ведь ничего не стоит жить в море, подобно дельфинам или китам, поднимаясь к поверхности, чтобы вдохнуть кислорода, и обратно в родную стихию.
Определенно жара не способствовала движению мысли, и Степан Андреевич вновь отвлекся от размышлений, переключившись на наблюдения. Еще одним занятным наблюдением об отношениях людей с водой стали наблюдения за детьми. На мелководье плескались и верещали, подобно воробьям, дети-дошкольники. Никто не будет отрицать, что вытащить детей из воды - это непростая проблема для их взрослых родителей. Дети не вылазят из воды, и если делают это, так только по принуждению.
Степан Андреевич, осознанно прислушиваясь к своим чувствам, пошел к воде, вошел в нее и нырнул в глубину. Он захватил столько воздуха, чтобы проплыть под водой как можно дальше. Вдруг слева от себя он увидел то, что заставило его ужаснуться. Тонул ребенок - мальчик трех лет. Вероятно он упал или прыгнул в воду с каменистого мола, уходящего от берега в море метров на тридцать. Это было уже глубокое место.
Если люди тонут, то это вовсе не выглядит, как принято обычно считать. Люди не кричат, их сковывает ужас, они не могут подняться на поверхность, чтобы вдохнуть. В легких оказывается все больше воды, и тело опускается на дно. Все это видел сейчас Степан Андреевич, и просчитав, что вынырнуть и подплыть, а затем вновь нырнуть за малышом будет уже непозволительно долго, он широкими гребками двинулся под водой к тонущему.
Степан Андреевич подплыл снизу, подтолкнул мальчика к поверхности и подержал немного, чтобы он мог несколько раз вздохнуть, а затем, все также оставаясь под водой, поднес его к камням, и малыш быстро, как обезьянка вскарабкался по камням и побежал по ним к берегу, набирая в легкие воздуха, чтобы заорать. И он заорал, поднимая переполох среди отдыхающих.
А Степан Андреевич заинтересовавшись каменной стеной мола, увидел в ней грот или пещеру, и поплыл туда... Вообще-то у него уже давно закончился запас кислорода, он вдохнул, набрал в легкие воды и опускался, теряя сознание, в глубину. Все, что он видел, было на деле лишь предсмертной галлюцинацией. Сознание померкло. Мозг еще поживет несколько минут без кислорода, а потом...
На пляже его, конечно же, не хватились. Уж если за малыми детьми не смотрят их родители, то кому нужен взрослый, ни с кем не знакомый мужчина? Море - это еще и статистика несчастных случаев. Грустно вот так попасть под статистику. Однако есть статистика явления, а есть статистика исключений. Ничтожно малая, но все же статистика.
В противовес несчастному случаю вдруг да и случится случай счастливый. Удивительно, но предсмертные галлюцинации Степана Андреевича все продолжались. Сам он думал, что погружается в глубину, приближаясь к красивым камням и водорослям на дне. Движения его стали непривычно гибкими. Он извивался и плыл с довольно приличной скоростью. С поверхности падали, пронзая толщу вод, солнечные лучи. Что происходит?
- Ну, ты даешь! Прямо у меня из под носа выхватил утопающего!, - послышался голос в голове Степана Андреевича.
Он обернулся и увидел улыбающегося дельфина.
«Афалин!», - узнал Степан Андреевич самый известный вид дельфинов.
- Афалины - это нам нравится! Красиво! Мы и сами стали себя так называть!, - голос продолжал звучать под верещание дельфина.
«Что происходит? Я под водой. Я не дышу, но и не тону!», - лихорадочно соображал Степан Андреевич.
- Ты меня удивил!, - продолжил голос, и Степан Андреевич на всякий случай заозирался по сторонам. - Обычно людям нужны годы тренировок для того, чтобы задерживать дыхание на пять минут. Сам догадался?
- Это ты говоришь?, - спросил Степан Андреевич, обращаясь к дельфину, но почему-то не раскрыл рта.
- А здесь еще кто-нибудь есть?, - шутливо переспросил голос, и Степан Андреевич стал думать, что действительно говорит с дельфином.
- Не пугайся, брат! Я вижу, ты освоился в воде, но не увлекайся - нужно подниматься наверх, чтобы запастись воздухом. Хватайся за плавник, отплывем от берега.
Степан Андреевич схватился обеими руками за спинной плавник дельфина, как он это видел в телепрограммах о цирковых номерах, когда дрессировщик плыл вместе с дельфинами.
- Поплывем небыстро, но ты все же прикрой глаза - они у тебя устроены не очень удобно для плавания под водой, - и дельфин поплыл от берега, набирая скорость.
Через пару минут он направился к поверхности. Оба всплыли, оба вдохнули свежего воздуха и так же вдвоем погрузились в глубину.
- Хочешь к острову слетаем? Там безлюдно. Поплаваем на мелководье, поговорим, - предложил дельфин.
- Поплыли, - согласился Степан Андреевич, и они вновь заскользили сквозь водную плоть моря.
Они еще несколько раз поднимались к поверхности, чтобы подышать, и скоро были у небольшого пустынного островка. Степан Андреевич сел на камни - так все-таки привычней, а дельфин плавал у его ног. Разговор продолжился.
- Как мне все это понимать?, - начал выяснять суть происходящего Степан Андреевич.
- Предположу, будто я понимаю, что ты имеешь ввиду, - ответил дельфин. - Ты был под водой, увидел тонущего ребенка, поспешил к нему, и в тебе, помимо твоей воли, включился другой режим дыхания, похожий на тот, который используем мы.
- Ну, это, может быть и важно, но точно не главное, - уточнил Степан Андреевич. - Почему я слышу тебя? И понимаю. И почему ты говоришь? Дельфины и в самом деле разумны?
- Дельфины разумны, и люди давно об этом знают, - пояснил дельфин. - Ты меня не слышишь. Я передаю тебе свои мысли, а ты их привычно переводишь в слова. Представь, что твои мысли звучат во мне, как ультразвуковой клекот.
Дельфин улыбнулся, хотя казалось, что он улыбается всегда.
- Это был великий день, когда мы научились слышать и понимать мысли людей, - стал рассказывать дельфин. - Без этого мы были бы просто умными морскими животными. Примерно такими, как ваши обезьяны. Но вы, люди, обо всем задумываетесь, размышляете, строите гипотезы и ищете им доказательства. Вы думаете очень медленно, но эта ваша низкая скорость мышления дает вам успеть понять суть многих явлений. И мы тоже стали понимать многое, хотя не всегда понимаем мотивы ваших действий.
- Расскажи мне историю дельфинов, - попросил Степан Андреевич.
- Расскажу, только коротко. Признаюсь, мы устаем от общения с людьми. Нас как-то очень быстро перегружает информацией - у вас столько всего в голове..., - снова улыбнулся дельфин. - Вы думаете медленно, но скорость переключения между мыслями у вас просто поразительная. Мы можем думать только об одном в один момент времени.... Так что я ограничусь коротким рассказом, а потом отвезу тебя обратно.
Степан Андреевич приготовился узнать необычайно важное о том, что его давно интересовало - о разуме и разумных существах.
- Ваши ученые уже давно знают, что предки дельфинов сначала были морскими животными, затем вышли на сушу, развивались, как сухопутные животные, а потом, при повсеместном похолодании сначала грелись в воде, стали нырять и скоро совсем переселились в море. Обратно в море. А вы..., - дельфин помолчал. - В те времена многие животные возвращались в море. И люди тоже. Но вы все же почему-то остались жить на земле.
- Получается, что люди имеют в предках морских животных, которые выбрались на сушу, потом люди вернулись в море, но не приняли этого образа жизни, и остались на земле?, - уточнил Степан Андреевич.
- Заметь: только люди сначала пожили снова в воде, а потом вновь вернулись на сушу. Только люди. Не обезьяны, среди коих вы были самыми развитыми приматами - гоминидами, - дельфин явно наслаждался эффектом от демонстрации своих познаний.
- Уточню еще раз: люди уходили жить в воду, а потом вернулись на сушу?, - спросил Степан Андреевич.
- Да. Именно так. Вы прожили в воде относительно недолго. С вами успели произойти только небольшие изменения. Например, исчезло оволосение тела, форма носа изменилась, вы разогнулись, и потому, когда вышли на сушу стали прямоходящими, - дельфин явно разбирался в вопросе.
- Ну, да. А если бы остались, то стали бы похожими на вас?, - пошутил Степан Андреевич.
- Часть людей осталась в море, - серьезно ответил дельфин. - У них срослись задние конечности, выросли перепонки между пальцами. Это тоже люди, но, конечно, им до вас далеко - живут обособленно, не развиваются, с нами не общаются. Только едят и размножаются, да еще боятся вас - людей, и потому прячутся.
Это было не то чтобы новостью, но если верить дельфину, да и просто тому, что происходит, то подтверждение догадок о морском варианте развития людей было открытием.
Они поговорили еще совсем немного, хотя Степану Андреевичу было много о чем спросить дельфина. Однако дельфин стал мотать головой, надолго уходить под воду, и появившись у поверхности в очередной раз, взмолился:
- Слушай! Я больше не могу. У тебя столько мыслей, они так стремительны, что я не выдерживаю напряжения, торможу и вот-вот отключусь. Поплыли обратно, только молю - ни о чем меня больше не спрашивай. Приходи завтра на пляж, ныряй, позови меня, и еще поговорим, - и дельфин подставил спинной плавник.
На берегу по-прежнему лежали, словно тюлени, отдыхающие, но теперь-то Степан Андреевич уже не осуждал их за бездумное проведение времени. Он знал, что люди тоскуют по временам, проведенным в море и тянутся к воде, испытывая необъяснимую ностальгию. «Дельфин» - слово греческое и означает - «брат».
18 сентября 2014 года.
Остров Корфу. Греция.
Комментариев нет:
Отправить комментарий