Масло и вино - 4

Масло и вино

(сказка)

Глава 4-я, в которой главный герой путешествует вместе с собирателями туристических артефактов и узнает много интересного об истории оливкового масла

Обычно, и на этом он настаивал, жена обращалась к нему по фамилии - Маслов или по должности - профессор. В первом обращении сквозил пренебрежительный формализм, во втором - издевательских тон. Если же жена обращалась к нему по имени, это говорило о ее особом настрое, и хорошего не жди.

• Аполлон Григорьевич!, - елейным голосом начала свою атаку жена, включившая четвертый режим обращения с мужем, самый опасный.

Можно понять любовь рязанцев к земляку-поэту, которые специально называют сыновей Александрами, чтобы внуки, названные Сергеями, становились полными тезками Есенина. Родители профессора Маслова, выпускники Рязанского пединститута, скорее всего назвали первенца в честь еще одного знаменитого земляка - историка Аполлона Григорьевича Кузьмина, лекции которого были культом, а смелые до радикальности идеи откликались в бунтующих умах студентов.

Жена Маслова не признавала ничьих авторитетов - ни профессора Маслова, ни профессора Кузьмина. Ей нравился куда более веселый вариант объяснения необычного имени мужа - еще один Аполлон Григорьевич. Смешной, лысый персонаж советской кинокомедии “Чародеи”, снятой по Стругацким. Его сыграл великий Гафт. Скучным назвала его главная героиня. Основательным считали его другие женщины.

Маслов был полной противоположностью киношного прототипа - нескучный и неосновательный. Когда нормальные его сверстники делали карьеру, Маслов делал совершенно непрактичные, никому не нужные вещи, уж точно не приносящие ему ни славы, ни денег. Маслов был исследователем и посвящал исследованиям все подходящее для этого время. Он размышлял и записывал мысли, обкатывал на студентах свои открытия, отклонялся от предписанной программы, выслушивал нарекания методистов, но пожинал восхищение студентов. Может, так это делал его знаменитый тезка, читая лекции по истории.

Однажды Маслов взял географическую карту, циркуль и воткнул его иголку в немецкий город Потсдам, где три года служил Родине на деликатной работе и потому знал, что на одной из площадей этого дачного пригорода Берлина есть вмурованный в мостовую медный медальон, утверждающий, что в этой точке находится центр Европы. Второй конец циркуля, с карандашом, Маслов отодвинул до расстояния одной из стран, в которых бушевал европейский экономический кризис. Это была как раз Греция. Маслов очертил окружность этого радиуса и захватил другие кризисные страны - Италию, Испанию, Португалию, Исландию…

Маслов незамедлительно, а он был скор на это, выдвинул гипотезу. С образованием Евросоюза возникла новая система из стран-участниц. Как и во всех вновь возникших системах, в Евросоюзе стали происходить естественные, но болезненные процессы взаимного сопряжения стран, и вот что удивительно. Сначала отношения налаживаются в центре системы, а периферия приходит в норму последней. Подобно этому, последними согреваются пальцы рук и ног. Мыслов вещал на лекциях: “Евросоюзу нужно просто подождать! Лет десять-пятнадцать! Всё наладится само собой!”. Студенты хлопали в ладоши. Коллеги крутили пальцем у виска.

Что только ни становилось жертвой исследовательского интереса профессора Маслова. До каких только странных теорий ни доводил его странно устроенный в своей логике ум. Он утверждал, например, что хорошие отношения между людьми и странами основаны на взаимовыгодном обмене, и нужно лишь точно знать, что нужно партнерам, чтобы дать им это, и также недвусмысленно дать понять, что нужно тебе, чтобы ожидать получения в обмене именно этого. Так, хорошая семья - это обмен секса на зарплату, а не общие интересы и любимые стихи.

Совершенно неромантичная в своей прагматичности теория взаимных ожиданий вызывала споры, но сама жизнь доказывала ее верность. Маслов обладал редкой способностью видеть суть вещей.

Отель, в который поселили чету Масловых, был похож на маленький коттеджный поселок из десятка двухэтажных белых каменных домиков на четыре квартирки каждый. В отеле был свой маленький бассейн и ресторанчик с довольно вкусной едой, разбираемой отдыхающими на манер шведского стола.

Этот отель посоветовала жене ее старинная подруга, испокон веков работающая в турфирме известного грузинского грека. По этой причине Масловы наведались в Грецию уже в пятый раз. Самому Маслову здесь было всегда по душе. Словно он уже жил когда-то в Греции, но забыл это время, и теперь его преследует дежавю.

Не обошлось и без курьезов. Приветливые девушки на ресепшн, заучившие русские фразы, поселили Масловы в удобный номер на отшибе всех караванных путей отдыхающих. Первый этаж, полумрак в тени от солнечного света, небольшой дворик со столиком и двумя пляжными креслами. Маслов был в восторге. Не в восторге была его жена.

Пришлось уговаривать девушек поменять номер на другой. Правда, девушки сделали это совершенно безропотно, и поселили семейную пару в лучший из номеров - второй этаж, большой балкон, вид на море и… на ресторан. Много солнца и ресторанной суеты, особенно ночные дискотеки дали Маслову достаточно поводов для упреков жены, но он опасливо молчал, теша себя мыслью, что снова оказался прав, и его нужно бы слушаться. Всем…

Маслов не был подкаблучником, но соответствовал всем признакам этих несчастных мужских особей - не перечил жене, не спорил с ней и выполнял все ее поручения и желания. Точно как киношный образец Муля, от которого колоритная героиня великой Раневской требовала не нервировать ее.

На этот счет у профессора Маслова тоже была своя теория. Отчасти, она перекликалась с известным изречением Карла Маркса: “Свобода есть осознанная необходимость!”. Маслов был поклонником кибернетики в той ее части, в которой собраны законы систем. Элемент системы по определению не может быть свободным.

Свободы требует свободолюбивая личность, как беспокойный придаток, доставшаяся ему от Природы, а может, и верно считается, что от Бога, который принципиально настаивает на свободе выбора человека, не навязывая ему ничего от себя, и когда говорят: “На все воля Божья!”, на самом деле речь идет о том, что воля Бога лишь в свободе воли человека. Чем еще человек подобен Богу, если не этим?

Маслов положил в основу своей стратегии закон равновесия систем. Если что-то не так делает его жена в их отношениях, то не нужно самому исправлять нарушенное равновесие - оно восстановится само и гораздо быстрее. Вот почему на планы жены объехать за неделю весь остров в мыслимых и немыслимых экскурсиях, Маслов откликнулся покорностью. Если что-то пойдет не так, все исправится само собой, и лучше не сопротивляться, не бунтовать, чтобы не раскачать отношения, как лодку на воде.

Уже на следующий день Масловы проснулись ни свет, ни заря, позавтракали ранним кофе с бутербродами и отправились на автобусе в свое первое путешествие по острову Крит. Поездка была похожей на спортивное ориентирование на местности - знакомый с юности спорт Маслова, в котором он даже занимал какие-то районные призовые места. Бежишь-бежишь, сверяясь с картой и компасом, находишь контрольный пункт, переписываешь в свой блокнот комбинацию букв и бежишь дальше, чтобы успеть собрать буквы с как можно большего числа контрольных пунктов.

Такие путешествия не нравились Маслову. Он хотел лишь сбора впечатлений, а впечатления не терпят гонки. Правда, в салоне автобуса собрались, похоже, именно спортивно ориентированные путешественники и путешественницы. То, с какой проворностью они скупали туристические арефакты, вызывало недоумение и признание за спортсменами незаурядных способностей. Сумки их полнились и полнились всякой всячиной. Их самих раздувало от выпитой в святых источниках воды. Счет налитой в пластиковые бутылки святой воды уже шел на декалитры. Торговцы уличных торговых лавочек довольно потирали руки от выручки в результате спортивного нашествия путешественников.

Единственное место и время, не дающее возможности для туристической гонки, приходилось на переезды в автобусе. Спортивные туристы явно скучали и от скуки пересчитывали добычу. Маслов же с интересом слушал гида - смуглую девушку с колечком в правой ноздре. Занятные истории рассказывала она.

Маслов никогда бы не подумал, что оливковое масло, выжимаемое из оливок оливковых деревьев имеет такую древнюю историю. Удивительно, но найдены кувшины, в которых хранилось оливковое масло, и возраст кувшинов более четырех тысяч лет до новой эры. Само дерево может жить соизмеримо долгий срок, и на острове до сих пор растет самое старое оливковое дерево планеты, живущее более трех тысяч лет.

Оливковые деревья плодоносят около полутысячи лет. Затем ствол дерева спиливают на метр от земли и прививают новыми ветками, чтобы дерево продолжило плодоносить еще полтысячи лет. Деревья долго не умирают. Посаженные новые деревья увеличивают парк оливковых садов. Это похоже на оккупацию. Единственное ограничение для оливковых деревьев - климатические условия. Так что, в нашей средней полосе нам по-прежнему жать масло из подсолнухов.

Примечательно организовано и выращивание оливок. В средиземноморском климате не требуется никакого дополнительного ухода за деревьями - растут себе и растут. Сбор урожая - тоже дело нехитрое. Под деревьями расстилают сетки, в которые осыпаются стрясаемые плоды. Знай себе тряси деревья! Правда, собрать урожай нужно за две недели декабря, иначе плоды перезреют, теряя качество.

Производство масла - тоже дело простое. Плоды измельчают и отжимают масло из этой массы обычными прессами. Промышленные установки, конечно, придуманы, но они почему-то дают масло куда худшего качества, чем отжатое по старинке. Сейчас в греческих деревнях уже почти не отжимают масло, а продают оливки перекупщикам, посредникам, частным и государственным промышленным пищевым, фармацевтическим и парфюмерным компаниям.

Маслов подумал, что такая, в некотором смысле, “непыльная” работа оливководов, наверное, по душе грекам, с их врожденной неторопливой и ненапряженной манерой работать. Маслоделы же до сих пор используют осликов, чтобы крутить давильные механизмы, значит, и в этом случае по трудозатратам производство масла - выгодная работа. Другое дело, что масло не может долго храниться, так что, приходится вступать в дело маслоторговцам, которые, судя по всему, и спасают положение, будучи вынужденными крутиться, чтобы продать масло до того, как оно испортится, что происходит примерно через год.

Несложное выращивание и сбор урожая, простое производство масла из оливок, а также искусность маслоторговцев все же были бы недостаточными для того, чтобы история оливковых деревьев и оливкового масла была такой продолжительной. Наверное, все дело в удивительных свойствах самого оливкового масла, если это только не легенды и маркетинговые ходы. Куда более состоятельной является гипотеза о востребованности оливкового масла в религиозно-ритуальных целях. Дохристианские языческие культы жгли масло. Христианская традиция, во многом продолжающая иудейские ритуалы, тоже жжёт масло в лампадах и мажет крест на крест лоб, руки и ноги при помазании маслом. Возможно, церковь является самым крупным заказчиком и потребителем оливкового масла. И производства тоже.

В первый день путешествий маршрут привел туристов в мужской монастырь Святой Троицы. Долгая дорога к монастырю проходила сквозь нескончаемые оливковые сады. Девушка-гид прокомментировала, что эти сады принадлежат монастырю. В Греции монастырям принадлежит много оливковых садов. Монахи трудятся, не покладая рук все полагающиеся восемь часов дневного цикла, из которых еще восемь молятся, а оставшееся время остается на быт. При этом спят монахи не более четырех часов в сутки. Как в карауле или суточном внутреннем наряде в армии.

Труда монахов, конечно же, не хватает, и они нанимают сельских жителей на работу в сезон сбора урожая и для отжима масла на старинных механизмах, которые до сих пор есть почти в каждом мужском монастыре. Правда, все они, как правило, малочисленны - от одного до пяти человек. Вобщем, в истории оливкового масла есть немало тайн, в том числе, церковных.

Спортивные туристы пустились в соревновательные бега, покупая, кто больше купит, всякого разного в церковной лавке. Девушка-гид обратила внимание туристов на маленькие невзрачные черные браслетики, связанные из ниток. Она рассказала историю.

Жил такой монах и в последующем святой Антоний. Он, говорят, был первым монахом Греции, кто жил уединенно в пещере. Когда монах молился, он старался прочесть молитву должное число раз, но нечистая сила мешала ему и сбивала со счета. Тогда монах взял веревку и стал завязывать узелок на каждый раз прочитанной молитвы. Нечисть развязывался завязанные узелки, и монах снова сбивался со счета. Тогда монаху явился ангел и показал, как нужно вязать узлы, завязывая по девять узлов в один узел. Развязать такие узлы нечистым оказалось не под силу.

Одна из спортсменок - дама в возрасте и с претензией на собственное мнение, в силу действия которого она все время перебивала девушку-гида, стала с сомнением вертеть в руках один из браслетов. Маслов с участливостью в голосе предложил даме:

• Вы обязательно должны попробовать развязать хотя бы один узелок!

Дама согласно покивала головой и приступила к испытаниям со всем старанием, которое только есть у спортсменов.

• Помните! У бесов не получилось развязать узелки. Если у вас получится, значит, вы сильнее их!, - куражился Маслов.

Дама еще не поняла, но присутствующие поняли суть происходящего - дамочка действовала точно так же, и точно с такими же целями, как бесы, мешающие молитве. Люди стали перешептываться. Смеялись вполголоса. До дамы дошло, что смеются над ней, но она не поняла, что делает не так. Разумеется, у дамы, как и у бесов, не получилось развязать даже один узелок.

Жена быстро догадалась, что происходит, и кто во всем виноват. Она больно ткнула Маслова в бок кулачком и оттащила в сторону.

• На вот! Надень на правую руку!, - и она протянула Маслову ниточный браслетик. - Не крути носом! Надень и носи, я тебе говорю! Будь, как все нормальные люди!

Маслов подчинился и натянул браслетик на правое запястье. Чтобы быть, как все. Системы все расставят по своим местам!

Следующий переезд Маслов снова внимательно слушал девушку-гида. На этот раз она рассказывала о ботаническом саду, в который экскурсия и направлялась. Сад был создан четырьмя братьями-энтузиастами, семья которых владела имением. Старый сад сгорел, вот братья и решили создать новый, да не просто сад, а ботанический, чтобы собрать в одном месте как можно больше разных деревьев, кустов, цветов и трав со всего мира. Теперь это и ботанический сад, и семейный бизнес.

Туристическая тропинка сначала спускалась вниз на дно довольно глубокого ущелья в горах, затем поднималась наверх. Маслов устал уже по дороге вниз, еле поспевая за энергичной женой. Сначала он еще пытался читать латинские названия растений, но скоро устал делать и это. Внизу, где слышался подгоняющий голос жены, блестел небольшой пруд с водоплавающими птицами. Зоопарк с козами, оленями, гусями, павлинами и индюками. Вот индюк-то и помешал Маслову, встав на его пути.

Когда-то в детстве маленького Аполлона напугал злой петух, напав на мальчика. С тех пор, словно получив эстафету от первого петуха, все петухи, попадавшиеся на пути Маслова, даже уже взрослого, нападали на него. Теперь завидев петуха, Маслов старался обойти его стороной, а если не получалось, разворачивался в обратную сторону. Со временем, о слабости Маслова узнали все птицы - утки, гуси, индюки.

Огромный индюк, увидев Маслова, как будто получил сигнал по радио - вытянул шею в сторону человека, заклекотал и двинулся в бой. Маслов решил обойти индюка широким кругом, сбежал в какой-то овраг и вышел на проселочную дорогу, которая должна вернуться на туристическую тропу, однако путь по проселку затянулся, и Маслов забескоился, не заблудился ли.

Вдруг на тропе появился мужчина.

• Ну, где же ты ходишь!, - обратился он к Маслову, будто был с ним знаком - наверняка обознался. - Нам нужно успеть к старой оливе в деревню. До заката. Поехали. Следуй за мной.

Мужчина поверулся и пошел по дороге, предлагая Маслову следовать за ним. Маслов кивнул головой, что бы не обидеть незнакомца, но сам пошел в другую сторону. Проходя мимо индюка, Маслов зло замахнулся ногой, словно для удара по футбольному мячу. Индюк растерялся и засеменил в сторонку, освобождая путь. Маслов догнал жену, выслушал ее упреки и послушно поплелся за ней. Пора уезжать из ботанического сада.

Демис Хрисидис озадаченно скреб макушку пятерней. Он смотрел на русского профессора и не мог понять, как тот успел его обогнать и подняться вперед его из ущелья ботанического сада, от самого пруда с водоплавающими к старой маслодельне? Маслов с недоумением смотрел на недоумевающего главного маслодела и не понимал, в чем дело. Ведь они договорились успеть до заката съездить к старой оливе в деревеньке неподалеку. Пора ехать!

Сергей Александрович Русаков.

6 мая 2017 года.

Остров Крит.