Шурика не трогать!

Моим родителям Ганне Ивановне и Александру Ивановичу Русаковым

в День Учителя посвящается

Шурика не трогать!

Что-то случилось с природой. Пресловутое “бабье лето” вовсе не обмануло, не появившись в середине сентября, а просто задержалось до первых октябрьских дней. Деревья словно ждали команды и одновременно пожелтели листьями. Старенький городок Рязань был тих и светел в воскресное утро.

• Улица Весенняя, - прочел я вывеску на углу типичного для этого района старого двухэтажного каменного дома.

Отец отвлекся от мыслей и повернул голову к стеклу. За окном автомобиля проплывали дома под облетевшими тополями.

• Здесь моя школа…, - задумчиво проронил отец.
• Где?, - стал искать глазами я.
• Да вот же - справа. Мы как раз проезжаем.

В зеркалах заднего вида не было видно следующих за нами машин, и я остановился, прижавшись к тротуару.

• Школа номер двадцать четыре!, - отец улыбался воспоминаниям и оглядывал двухэтажное кирпичное здание школы. - Вон там, у входа, на первом этаже был мой кабинет.

Отец замолчал, а я не знал, что лучше делать - молчать, расспросить или ехать дальше?

• Поехали!, - отец сам разрешил ситуацию. - В этой школе я работал несколько лет завучем по воспитательной работе. Перевели из Баграмовской сельской школы, где я был директором. Очень хотелось перебраться из деревни в город.

Отец замолчал, видимо, вспоминая те времена. Я не мешал, неторопливо катясь по старым улицам к выезду из Рязани.

• Это место тогда называлось “Вшивые Выселки”, - продолжил отец. - Здесь вокруг железнодорожного вокзала селились всякие бродяги, уголовники, пьянь. Их дети ходили в нашу школу.

Отец снова замолчал, а я не спешил вмешиваться в воспоминания отца.

• Ты помнишь - мы жили тогда в райцентре, в Рыбном. Двадцать километров от Рязани. На электричке нужно успеть к восьми утра, значит, выходить из дома в половине седьмого. Вечером, бывало, педсовет затянется, и бегом на вокзал. Через Вшивые Выселки. Страшно...

Снова помолчав, отец добавил:

• И ограбить могли, и просто напугать. Да и убить тоже. Такие были времена. Такое место… Помню в первые дни столкнулся…

Директором школы тогда был отличный мужик, фронтовик, огромного роста, но без одной руки. Вызвал он меня к себе в кабинет и говорит: “Заходи! Сейчас научу тебя воспитательной работе!”. В кабинет по-одному, по-двое стали заходить школьники, старшеклассники, крепкие такие парни. Дерзкие лица, наглый взгляд, уголовные повадки.

Я, конечно, ничего не понимаю. Ребят собралось человек десять. Директор закрыл дверь не ключ, схватил за шиворот одного парня, выволок его на середину кабинета и стал… бить, приговаривая что-то о дисциплине, хулиганстве, курении и разбитых стеклах.

Первая мысль - парней много, если они нападут на директора, он не справится. Вдвоем с директором мы тоже не справимся. Вторая мысль - это школа, бить детей нельзя!

Я бросаюсь к двери, поворачиваю ключ, распахиваю дверь настежь и кричу: “А-ну, бегом все отсюда!”. Ребята и убежали. Я остался в кабинете с директором, и тут он напустился на меня: “Ты что творишь!? Да ты знаешь, что у нас сто десять учеников на учете в детской комнате милиции? Это дети уголовников, и сами уголовники! С ними по-другому нельзя!”...

По успеваемости школа была в числе последних, но оказалось, что главная моя задача не в этом.

Мы уже выехали из города, и путь наш потянулся по шоссе мимо лугов поймы Оки. Отец продолжал свой рассказ.

• Я это давно понял, но говорить так прямо было не принято, а то и опасно, - рассуждал отец, - Странно, но до сих пор считается, что детей в школу влечет тяга к знаниям. Может, первый раз в первый класс - да. Может, в начальных классах. Потом школа надоедает. В школе скучно. Хорошо учатся те, кого заставляют родители.

Я вспомнил свой алтайский опыт. Ты, сын, только-только родился. Прямо там, в селе. Я тогда был директором сельской школы. Со мной учительская бригада выпускников Рязанского пединститута - мои сокурсники. Море энтузиазма! Столкнулись с реалиями. Я-то знал, сам деревенский. Посещаемость беспорядочная и низкая. Домашние задания не выполняются. Успеваемость ниже среднего.

Школа должна собирать детей. Любым способом, и такой способ был найден. У председателя колхоза взяли стройматериалы и сделали пару ворот для футбольного поля. Сколотили теннисный стол. Вкопали турник…

Вот и в двадцать четвертой школе ожили спортзал и спортплощадки. Соревнования по футболу, баскетболу, волейболу. Сначала на первенство школы, потом района, потом… Потом была художественная самодеятельность. Потом туристические слеты и спортивное ориентирование. Потом трудовые отряды.

Да ты помнишь! Я брал тебя с собой. Мы тогда клубнику собирали в совхозе в Рыбновском районе. Жили в сельской школе во время летних каникул.

Я вспомнил. Нескончаемые поля клубники. Старшеклассники. Танцы по вечерам под пластинки. Теннисный стол и перестук шарика. Очередь сыграть партию.

Вспомнил я и то, что отец и сам был неплохим спортсменом - имел разряды и выступал на соревнованиях по настольному теннису и шахматам.

Школа стала клубом, а отец его председателем. Вслед за спортом и самодеятельностью, которые потянули, как магнитом, школьников в школу, подтянулась и дисциплина, и успеваемость. Школа стала передовой.

• Мне тогда пришлось много выступать - на совещаниях в гороно, на педагогических семинарах. Даже в Москву ездил, - раскраснелся от воспоминаний отец. - Всё пытался доказать, что дети есть дети, а детям нужны простые вещи: собираться, быть вместе, играть. К этому и нужно добавлять обучение.

Отец замолчал, а я стал вспоминать то, что уже знал об отце, как об учителе. В сельской школе на Алтае именно он придумал и внедрил идею “продлёнки”, договорившись с селянами, чтобы те сразу после уроков забирали детей на хозяйственные работы, а потом, вечером отправляли их обратно в школу делать домашнее задание под присмотром учителей.

Это отец договорился с директором Рязанского комбайнового завода и директором профильного профтехучилища отправлять после восьмого класса троечников учиться рабочей профессии и сразу после учебы - на завод. А чего мучаться в девятом и десятом классах с алгеброй-физикой-химией? Работать-то интереснее. И зарплату платят.

В те самые постперестроечные времена детский сад, что напротив рязанской школы №56, решили снять с городского баланса и продать под стриптиз-клуб. Отец собрал подписи родителей школьников и отстоял детский сад, который отдали под младшие классы школы.

Задолго до этого - я еще учился в школе - младшие классы сосредоточили на первом этаже и оставили несколько классных помещений под… детские кроватки. После обеда в школьной столовой в этих спальнях первоклашкам устраивали “тихий час” - они же устают от нагрузки!

Было и такое - смешное, на первый взгляд. Когда денег школам почти не давали, отец с каждой своей получки покупал пару бутылок водки и прятал в сейф, чтобы расплачиваться со слесарями, электриками и сантехниками, чтобы сделать опрессовку труб и залить крышу битумом.

А еще было…

• Ты знаешь, сын, - прервал мои воспоминания отец, -  в старости принято задумываться, все ли сделал так в этой жизни, не хотел бы прожить ее по-другому? Ожидаемый ответ - нет. Но это для газетных передовиц. Я, конечно же, жалею о многом, что упустил, не справился, не добился, но ничего не поделаешь - что сделано, то сделано.

Отец замолчал, молчал и я, не зная, как реагировать на прозвучавшую философскую струну.

• А однажды!, - отец весело рассмеялся. - Иду по улице. Как раз в эти самые места занесла меня нелегкая - Вшивые Выселки. Сейчас это Железнодорожный район Рязани. Останавливается огромный джип, выходит огромный мужик, развёл руки в стороны и идет на меня. Я испугался. А он мне: “Александр Иванович! Здравствуйте! Не помните меня?”. Я головой качаю - не помню. “Да я же Валька! В двадцать четвертой школе вы мне ключи от спортзала отдали и наказали следить там за порядком”.

Тут я вспомнил. Это тот самый Валька, которого побил в своем кабинете директор школы. Стали вспоминать, разговорились. “Вас подвезти?”, - спрашивает. В окошко джипа выглядывает такой же огромный водитель. Я отказался - пешком пойду.

Тогда Валька рассказал напоследок. В те далекие времена уголовники Вшивых Выселок собрали сходку, поговорили о новом учителе и постановили: “Шурика не трогать!”...

Сергей Александрович Русаков.

5 октября 2016 года.

День Учителя.