Автор

Моя фотография
Просветитель менеджмента. Популяризатор научного управления. Писатель сказок и фантастики.

пятница, 12 сентября 2014 г.

3-я мистическая история: Апология комплимента

Множество всевозможных миров неоспоримо, но все они легко могут быть отнесены всего к двум - внутренним или внешним. Вот так и каждый человек имеет свой внутренний мир и мир внешний, окружающий его. Между этими мирами есть масса занятных различий. Например, если наблюдать со стороны, как какой-нибудь мужчина отвешивает комплименты женщине, то можно сгореть со стыда за банальности, пошлости и штампы. Однако сама мишень в это время принимает все за чистую монету и купается в теплом море слов, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. А дело все в том, что парочка в одном мире, внутри которого им хорошо, а наблюдатель в другом, из которого, как извне, происходящее событие выглядит, как мерзость. Может, и Принцип Гейзенберга так же устроен?

Степан Андреевич неплохо разбирался в людях. Так о нем говорили, а раз так, то и сам он так считал. Когда молоденькая симпатичная стюардесса протянула ему коробку с обедом, он благодарно улыбнулся ей, но улыбки в ответ не получил. Вернее, стюардесса попыталась улыбнуться, но на лице появилось лишь выражение какого-то глубокого страдания. «Надо бы подбодрить как-нибудь девчонку!», - подумал Степан Андреевич, но стюардесса уже покатила свою тележку с едой дальше по салону самолета. 
Степан Андреевич вдруг почувствовал себя очень неуютно, и причина этого неуюта была какой-то... Будто повеяло тоской. Смертельной тоской. А еще он почувствовал чье-то присутствие и даже повернул голову к соседнему креслу, но там, конечно, никого не было - весь тринадцатый ряд был свободен. «Люди суеверны!», - подумал Степан Андреевич. 
Он без аппетита поковырял убогую самолетную еду, сложил все обратно в коробку, оставив только пластиковую чашечку для чая. Степану Андреевичу почему-то захотелось чаю, хотя не сказать, чтобы он был чайным фанатом. Да и какой здесь чай? Чайный напиток... Особый самолетный формат отражался во всем: скудный обед, тесное кресло, узкий, как склеп, туалет... маленькая пластиковая чашечка под чай. 
- Чай, кофе, с лимоном, с молоком!, - прозвучал над ним голос той самой печальной стюардессы. 
Она протянула к нему маленький пластиковый подносик. Степан Андреевич поставил на подносик чашечку и неожиданно задорно пропел: - А давай-ка мне чайку, красавица!
Он ожидал в ответ чего-то вроде: «Ты сдурел, старче?», но стюардесса посмотрела на него с надеждой, в глазах с которой нищие бросаются именно к тому прохожему, который подаст. Степан Андреевич был как раз из таких безотказных любимцев попрошаек, кришнаитов, цыганок и пропойц. Но тут была девушка, и с ней что-то случилось. - Ваш чай!, - сдавленным голосом прошептала девушка, как будто еле сдерживала слезы. 
Она протянула Степану Андреевичу подносик с чайным напитком в чашечке. Ей пришлось склониться, чтобы дотянуться до крайнего кресла у окна. Самолет качнуло на воздушной яме, качнуло и стюардессу. Степан Андреевич вдруг увидел прямо перед своими глазами в вырезе блузки девушки туго сомкнутые груди. В подобных ситуациях он строго деликатен и всегда отводит взгляд, но тут...- У вас красивая грудь!, - и он задохнулся от пошлости, которую изрек. Какой черт дернул его за язык? Сказать такое! «Нужно извиниться!», - решил он. 
Однако дальше стало происходить что-то совершенно невообразимое. Стюардесса села на соседнее кресло и посмотрела на него, как если бы приготовилась услышать от него ответ на вопрос, решение задачки или что-то очень важное или нужное ей. 
Степан Андреевич как будто понял ее, хотя готов был биться об заклад, что не понимает, зачем он это делает. 
- О-о-о! А глаза какие у тебя красивые! Как синь небесная! Или омут глубокий, что манит потонуть в нем всяк и каждого!, - где он слов-то таких набрался?
Степан Андреевич будто разделился надвое. Один с ужасом смотрел на происходившее и на себя самого, как со стороны, злясь, смущаясь и стыдясь за каждое произнесенное слово. Другой говорил, как порхал, подобно жаворонку в знойном небе, заливаясь руладами слов. 
Девушка задышала глубоко, вздымая грудь и разомкнув губы. 
- А уста-то какие у тебя сахарные! Губки - что вишенки! Сочные, нежные и упругие! За один поцелуй твой молодцы готовы головы сложить, на край света пойти, мать-отца родных забыть! А брови!... Чародейка! Красавица! Дочь богов!..., - Степан Андреевич сделал над собой усилие и словно пробился внутрь какой-то крепости, отыскал самого себя, схватил за грудки и встряхнул, что есть мочи, чтобы привести в чувство. Получилось!
Степан Андреевич обнаружил возле себя в соседнем кресле красивую стюардессу, которая, обратив к нему лицо, сидела с закрытыми глазами. «Может, устала, присела да и заснула. А что? Почти весь ряд свободен...», - он попытался найти какое-то разумное объяснение ситуации. 
Девушка вдруг открыла глаза, посмотрела на Степана Андреевича и, вернув своему лицу страдальческое выражение, буквально взмолилась:
- Ну, пожалуйста! Продолжайте! Дайте еще хоть глоток!
Странная раздвоенность снова накрыла Степана Андреевича: один он скривился, как от зубной боли, другой расплылся в блаженной  ангельской улыбке. - Волосы твои, как волны морские!
Девушка вновь прикрыла глаза, и лицо ее разгладилось от страдания. - Златовласка! - внешний Степан Андреевич мысленно закатил глаза от возмущения. Внутренний двойник, взмахнув крыльями, продолжил:
- А руки! Прикосновение этих нежных пальчиков лечит и придает сил любому, кого ты осчастливишь, о богиня!
Степан Андреевич, точнее, внешняя его ипостась - трезвая, не потерявшая рассудок, вновь усилием воли мысленно зажала ладонями рот второму субъекту, совершенно уже бесстыдно распоясавшемуся. И вроде бы удалось. 
Девушка снова открыла глаза, и Степан Андреевич уже искал слова, чтобы разрядить обстановку, но стюардесса, красивая молодая женщина, вдруг наклонилась к нему, прикоснулась губами к его щеке, и, вставая, сказала:
- Спасибо вам!, - и стала пробираться между креслами. «А попка у нее хороша!», - вдогонку подумал один и осадил его другой. 
Не смотря на всю странность этого происшествия, Степан Андреевич испытывал ничем не объяснимое убеждение в том, что произошло что-то очень правильное. На душе было легко. Он повернулся к окну и задремал. 
Сон - не явь, и если приснится всякая фигня, в которой ты разговариваешь со странным мохнатым существом вроде рыжего кота с огромными желтыми глазами, то на то он и сон. 
Мимо задремавшего Степана Андреевича  прошла стюардесса Аня и посмотрела на старика с теплотой. 


Определенно, на небесах все не так, как на земле...
11 сентября 2014 года.
Остров Корфу. Греция.


Комментариев нет:

Отправить комментарий